«Он просил говорить шепотом». Читаем книгу о самом громком деле о насилии
. В России выходит книга о жертве массовых изнасилований Жизель Пелико
В ноябре 2025 года в издательстве «Эксмо» выходит книга «Он просил говорить шепотом» Каролин Дарьен — дочери Жизель Пелико, чье имя связано с, пожалуй, самым громким делом о сексуальном насилии за последнее время.
Резонансный судебный процесс над 71-летним Домиником Пелико из Авиньона начался в сентябре 2024 года. Следствие установило, что он в течение более чем десяти лет накачивал свою супругу снотворным, после чего регулярно давал ее насиловать незнакомцам, которых он находил через интернет. Среди них были врач, пожарный, учитель и даже соседский пекарь, у которого жертва каждое утро покупала хлеб.
После разоблачения преступника 72-летняя Жизель Пелико призналась, что «полиция спасла ей жизнь» в тот день, когда правоохранители решили проверить файлы на компьютере ее мужа. Родственники женщины рассказали в суде, как наблюдали ухудшение ее здоровья долгие годы. Среди них была и Каролин Дарьен, решившаяся написать книгу о кошмарных событиях в собственной семье.
Публикуем отрывок из истории о том, что насилие может оставаться незаметным годами, о бездействии системы и о сильных женщинах, которые сумели превратить личную боль и трагедию в движение за правду.
Наутро боль парализовала мое тело, она отдавала в спину и была такая, будто я всю ночь провела на ринге. Кое-как мне удалось собрать сумку — тогда я еще не знала, на сколько дней уезжаю. Высадив Тома у школы, я в третий раз повторила ему, что должна поехать к бабуле, чтобы забрать ее и привезти к нам домой. Уже в дверях школы я крепко его обняла и вдохнула родной запах. Вот оно, истинное блаженство — нюхать его вьющиеся волосы, видеть маленькие ушки и носик, тонкую шею и трогать такие теплые по сравнению с моими щеки. Мне было просто необходимо взять с собой хоть немного этих ощущений и спрятать их, словно драгоценный талисман.
Том, обхватив мое лицо ладонями, посмотрел мне в глаза: «Мама, ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю? Передай бабуле, что и ее я тоже сильно люблю». Эти слова и то, как нежно он гладил меня по щекам, отпечатались в моей памяти. Была некая ирония в том, что он даже не упомянул своего дедушку.
По пути на вокзал я решила созвониться с тем полицейским. Он, кажется, совсем не удивился моему звонку. По приезде на вокзал Авиньона мы с братьями хотели бы поговорить с ним. Но, к сожалению, времени на нас у него было немного, поскольку срок производства по делу нашего отца истекал.
Полицейские торопились закончить все необходимые действия в течение сорока восьми часов с момента последнего задержания отца, после чего материалы передадут в суд Авиньона по уголовным делам. Они хотели еще раз осмотреть дом моих родителей: им нужно было найти вещественные доказательства того, что моя мать была под воздействием сильнодействующих препаратов. Положив трубку, я закрыла глаза.
Получается, отец накачивал мою мать транквилизаторами, чтобы ее насиловали незнакомцы, на протяжении восьми лет. Что ж, если все это подтвердится, мне надо будет сохранить самообладание, хоть я и так уже сломлена. Но меня перебил голос диктора: «Поезд, следующий до вокзала Сен-Шарль, Марсель, прибывает к платформе номер четыре в 9:25».
Муж обнял меня, прижав к себе, я опустила голову ему на плечо. Мне так хотелось остановить время. Уже сидя в поезде, сквозь стекло, разделявшее нас, я впервые заметила в его глазах безмерную печаль. Он тоже никогда больше не увидит тот дом в Воклюзе, ставший для нас местом, наполненным нежностью и теплыми воспоминаниями.
Помню, как ты развел огонь в мангале, стал жарить мясо и в какой-то момент, подняв голову, улыбнулся мне. Солнечный свет, отражаясь от стен нашего дома, наполнял все вокруг особой красотой, а нас — трогательным ощущением счастья. Том качался на качелях, Поль открывал бутылку вина. Лето, терраса, семья. Казалось бы, идеальная картина… Но, отец, как же я ненавижу тебя.
Был ли ты всегда таким ненормальным? Почему мы ничего не замечали? Как можно было не увидеть этого за своим же отцом? И кто ты такой на самом деле?
Мне нужно было отдохнуть от всех этих мыслей. В наушниках заиграла песня Dream группы Fleetwood Mac, она сразу же перенесла меня в детство. С ней тогда казалось, что рай есть и он будет вечен. Похоже, мой отдых подождет.
В зеркале туалета виднеется мое нечеткое отражение. Кажется, что даже под маской спокойствия заметно, как я постарела лет на десять за эти двадцать четыре часа. Невозможно не думать о маме. Как вышло, что она стала сексуальным объектом, игрушкой, просто вещью, а мы не смогли ее защитить? Она так часто приезжала к нам в Иль де-Франс, проводила по несколько недель у нас дома, а иногда у моего брата Флориана. Все это время была рядом с нами и шестью обожающими ее внуками.
А когда мать уезжала обратно домой в Мазан, мы не могли до нее дозвониться, порой по двое суток. Вместо мамы на звонки отвечал отец. Он говорил, что она отдыхает после поездки. Якобы темп парижской жизни ее выматывал, а она в своем возрасте не знает, как правильно беречь себя. Какая же ложь… Разумеется, мы верили ему. Под видом его заботы скрывались умелые манипуляции. Отец без конца твердил, что в Воклюзе темп жизни медленнее, а воздух чище, чем в Иль-де-Франс, что дома ей лучше. И в конце концов мама поверила ему.
Сложно сосчитать, сколько раз она впадала в ступор, проваливаясь в мыслях. Но еще тревожнее становилось, когда она была не в состоянии вспомнить наши недавние встречи, состоявшиеся буквально день или два назад. Словно ее мозг стирал все воспоминания.
Например, в середине апреля 2019 года, на следующий же день после нашего отъезда домой, Том захотел позвонить бабуле и рассказать ей о своих успехах в турнире по регби. Но она терялась с первых минут, заговаривалась, повторяя всякую бессвязную ерунду, как заевшая пластинка.
Увидев озадаченное лицо сына, я выхватила у него телефон. «Мамочка, какой сегодня день?» Ответа так и не последовало.
Я перезвонила отцу, чтобы сказать ему, что мамино состояние меня очень беспокоит, оно явно ухудшается и, по всей видимости, за ним скрывается нечто большее, чем просто усталость. Однако он просто сменил тему. Этот прием он использовал на протяжении десяти лет, бесконечно находя отговорки, уклоняясь от моих расспросов. Поразительно, но у мамы не было провалов в памяти, когда она гостила у меня или моих братьев. Это случалось, лишь когда она была дома со своим мужем. И только сейчас я поняла, в чем дело.
Знаешь, а ведь вокруг тебя всегда был хаос. Ты начинал новый бизнес, затем прогорал, оставаясь ни с чем, при этом всегда старался уклониться от последствий. Ты связывался с мошенниками, втягивая семью в финансовые проблемы, из-за чего даже развелся с мамой, якобы защищая ее. Спустя несколько лет ты по тем же причинам решил возродить ваш брак. Ты сам кажешься бестолковым, но не хочешь даже говорить о своих промахах.
Но что теперь ты скажешь следователям? Наверняка, как обычно, будешь оправдываться или включишь дурачка? Или наконец во всем сознаешься? Если предположить последний вариант, то тогда ты, наверное, впервые в своей жизни заметишь, что похож на маленького Калимеро.
Мама всегда старалась лишний раз не прибегать к лекарствам. У нее не было никаких вредных привычек, курению она предпочитала прогулки на свежем воздухе. Когда-то ее слабостью был шоколад, но и от него она отказалась, выйдя на пенсию.
Последний провал в памяти настиг ее 22 октября 2020 года. В тот день, примерно в семнадцать часов, ей позвонила подруга, живущая в пригороде Парижа. На следующий день она оставила несколько голосовых сообщений, беспокоясь о состоянии мамы, ведь накануне ей показалось, что с Жизель что-то не так. Потом подруга рассказала, что мама была словно перевозбуждена, при этом потеряна и не могла ни на чем сосредоточиться.
Прослушав голосовую почту, мама была шокирована, потому что совершенно не помнила того звонка. Встревоженная этим, она отправилась поговорить с моим отцом. Он же сделал вид, будто ничего не понимает.
